Предсвадебный период
Ӱдыр ончымаш (смотрины) — один из первых актов предсвадебного периода. Вопрос о женитьбе сына, так же как и о замужестве дочери, решался старшими членами семьи. Когда сыну исполнилось 16—17 лет, родители начинали присматривать в округе невесту. Брачный возраст для юношей колебался от 16 до 24 лет, при наиболее распространенном возрасте вступления в брак в 18—20 лет. Возраст невесты в прошлом нередко превышал возраст жениха на 3—5 лет, так как родители не спешили выдавать своих дочерей замуж, чтобы они дольше потрудились в своем хозяйстве, в то время как парней было выгодно женить раньше, чтобы иметь в доме работницу.
В выборе невесты, которую чаще всего искали в других населенных пунктах, активно помогали родственники. Человека, по чьей рекомендации начиналось сватовство, называли ончыч коштшо. Эту функцию свахи чаще выполняла женщина. Присмотрев девушку, наводили справки о ее родителях, их характере, репутации, материальном состоянии. В невесте их интересовало прежде всего, как и у других народов, здоровье, трудолюбие, сноровка, отношение к хозяйству. Не последнюю роль при выборе невесты играло материальное состояние ее родителей. Особенно большое внимание выбору невесты уделяли в зажиточных семьях; некоторые главы таких семей, чтобы сделать окончательный выбор, смотрели не один десяток невест.
Если материальное положение родителей невесты и ее характеристика удовлетворяли родственников жениха, отправлялись на смотрины (ÿдыр ончымаш), основная цель которых получить согласие обеих сторон на брак их детей.
На эту процедуру обычно приезжали отец жениха с кем-либо из родственников и сваха. При отсутствии отца его заменяла мать, но вместе они в этом обряде не участвовали. Разговор в доме невесты затевала сваха, как правило, в иносказательной форме, чаще всего начиная беседу о купле-продаже телки: "Мемнан туна йомын. Шуко ялыш коштын эртарышна, еҥ-влак ойлышт, тудо тендан дене петырыме, ончалнена ыле тудым". (У нас потерялась телка, много деревень обошли, и люди сказали, что она попала в ваш двор, и хотели бы мы на нее посмотреть.) После этого приглашали девушку; сваты расхваливали молодую и признавали, что нашли ту, которую искали.
Получив согласие родителей невесты, совместно договаривались о дне сватовства (ÿдыр йÿктымаш). Но это еще не согласие на свадьбу. Окончательный ответ родители невесты дают на следующем этапе, при сватовстве.
Ӱдыр йÿктымаш (сватовство) и тувыр шулмаш (свадебный договор) — следующий комплекс предсвадебных ритуалов. Одежда свата и свахи на этом этапе отличается от той, в которую они должны одеваться собственно на свадьбе. На первом этапе мужчины одеты в лучший кафтан и вышитую национальным узором рубашку, женщины в традиционный национальный костюм данной местности марий тувыр — марийское национальное платье, подпоясанное передником, на голове — соответствующий местный головной убор — шымакш, сорока, или шарпан-нашмак. Количество родственников, принимающих участие в сватовстве, обычно нечетное, включая самого жениха.
В современной литературе эта церемония называется сватовство. А.Фукс в своих "Записках..." этот этап называет помолвкой. Жених со сватом и свахой идут к невесте. Отец невесты, ожидая жениха, кладет на стол каравай хлеба и блюдо коровьего топленого масла. Невеста дожидается в избе, стоя у печки. Встретив жениха, тотчас нарезают ломтиками хлеб и намазывают маслом. Жених первый берет ломтик и подает невесте, которая, откусив, передает его отцу. От него ломтик таким же порядком переходит к невесте и, наконец, возвращается к жениху, который должен съесть весь остальной кусочек.
По-видимому, исполнение этого обряда означало согласие девушки на брак. По обычаю, получить согласие девушки на брак считалось обязательным, хотя часто оно было формальным. К ней обычно обращались в последнюю очередь, когда вопрос был уже решен с родителями, и редкая девушка осмеливалась ослушаться воли родителей. К. И. Козлова в этой связи отмечает, что "согласие на брак дочери давал обычно отец", описывая попутно интересный вариант обряда при сватовстве. Мать играла одну из главных ролей при выдаче дочери замуж. Часто последнее решающее слово было за ней. Окончательное получение согласия родителей на брак дочери было, если мать принимала опущенную ей за пазуху женихом монету. Эту монету — "плату за молоко" — она передавала дочери, которая, приняв ее, не имела права отказаться от брака. При этом подносили девушке рюмку пива или водки. Затем угощали ее родителей.
После этих действий, получив согласие девушки на брак, жених с невестой обходили деревню, заглядывая во все дома, особенно родственников невесты, которых звали на свадьбу.
Свадьба была всегда многолюдной. В некоторых деревнях каждый приглашенный приносил с собой в дом невесты водку, пиво и другие угощения. Характерным атрибутом свадьбы было одаривание свах и сватов. Невеста раздавала каждому из них по три аршина холста. Для жениха у нее должен быть подготовлен заранее вышитый своими руками платок, с которым он приходил на свадьбу. Так, старшему брату, называемому большим зятем, она подносила платок, а тот одаривал ее свечкой или чем другим. После обмена подарками начиналось моление. Затем невеста с двумя подругами обносила всех медом, пивом и водкой, начиная с отца жениха, а кугу веҥе (старший брат жениха) начинал петь песни.
На третий день после всей этой церемонии отец, мать и сват со свахой приходили к отцу невесты для заключения свадебного договора (тувыр шулаш), по которому определялись размеры калыма (олно) и приданого, обговаривались окончательный день свадьбы и количество гостей.
Калым обычно был вполне посильным, чтобы жених мог расплатиться. Случалось, особенно у восточных марийцев, что уплата продолжалась так долго, что молодежь не выдерживала, а невеста, сговорившись со своим женихом, бежала с ним, что ускоряло уплату калыма и приближало день свадьбы.
Прежде время проведения свадеб было ограничено. По свидетельству дореволюционных авторов, свадьбы совершались всегда в одно время, после Петрова дня, в период хлебного цвета.